Идеальный враг - Страница 17


К оглавлению

17

На ринг, по-обезьяньи цепляясь за канаты, взобрался рядовой Хань. Он был в синих тренировочных штанах и просторной майке, на груди которой красовался свившийся кольцами китайский дракон. Вскинув руки над головой, Хань запрыгал на месте, улыбаясь и часто кивая болельщикам на трибунах. Он не производил впечатления. Он был сух, невысок и легок. Но он отлично двигался.

– Ты первый, – сказал сержант, обращаясь к молчаливому Курту. Тот кивнул. Прищурясь, он разглядывал выплясывающего на ринге китайца. Налюбовавшись, шагнул к канатам ограждения, обернулся – посмотрел на Павла, а не на сержанта – и сказал спокойно и уверенно:

– Я справлюсь.

Сержант хмыкнул.

Курту на вид можно было дать лет двадцать пять, не больше. Худой и нескладный, неловкий в каждом движении – он словно чего-то стеснялся или опасался. Он был тих и неприметен.

А китаец все прыгал на гулком пружинящем помосте ринга, выколачивая ногами чечетку.

– Рядовой Хань! – объявил ведущий, посматривая на черную доску за спинами зрителей, на которой два техника в брезентовых комбинезонах усердно выводили мелом огромные буквы – электронное цифровое табло еще не работало. – И рядовой Курт! Встречайте! – Он выпустил микрофон, и тот мгновенно скользнул вверх. Не менее стремительно коротышка с повадками клоуна скатился с ринга.

Болельщики на трибунах орали, свистели, топали. Просто удивительно, насколько быстро они раскрепостились, подумал Павел. Должно быть это зажигательное выступление длинноногих девушек так на них подействовало.

Под рев зрителей китаец Хань и немец Курт пожали друг другу руки. Разошлись, даже отвернулись друг от друга, высматривая на трибунах своих товарищей, в общем гомоне пытаясь услышать их голоса.

И когда рявкнул гонг, они не спешили. Они еще помахали болельщикам: Хань – улыбаясь и пританцовывая, Курт – смущенно и неуверенно. И только после стали сходиться: китаец – стремительно и уверенно, немец – семеня и зажимаясь.

А через мгновение случилось такое, что даже трибуны заткнулись от изумления.

Когда азиат был совсем рядом, Курт вдруг словно потерял равновесие. Он подался вперед – неловко и нескладно, но удивительно быстро – и его кулак врезался точно в подбородок китайца.

Что-то отчетливо хрустнуло. Танцующие ноги остановились. Закатились узкие глаза.

Китаец всхрапнул, дернул головой и осел на помост ринга.

– Черт возьми! – у сержанта Хэллера отпала челюсть.

– Да, сэр, – только и мог сказать Павел.

Пять секунд стояла абсолютная тишина. Китаец не шевелился.

И трибуны опомнились. Завопили:

– Курт! Курт! – откуда-то они уже знали его имя.

А победитель, смутившись, опустил голову, ссутулился, махнул рукой, то ли отмахнулся, то ли попытался сделать победный жест.

– Рррррядовой Куррррт! – выскочил на ринг коротышка-клоун, подскочив и поймав спускающийся микрофон. – Первая рота получает… – он посмотрел в сторону доски, дожидаясь, пока техники нарисуют мелом цифры. – Первые три очка!

– Черт возьми! – повторил сержант Хэллер, но теперь в его голосе слышалось совсем другое – не безмерное удивление, а веселье и торжество. – Черт возьми, Курт! Как же это так? Случайность? Случайность! Тебе повезло! Надо же! Ты видел, а?! – он повернулся к Павлу. И тот повторил:

– Да, сэр.

Китаец шевельнулся. Приподнял голову. По мутным глазам его было видно, что он ничего не соображает.

Раскрасневшийся Курт полез с ринга и запутался в канатах. Запрыгал на одной ноге под нарастающий смех трибун, пытаясь высвободится. Сержант Хэллер бросился к нему, придержал, помог вытащить ногу. Хлопнул по плечу, рявкнув свое:

– Черт возьми! – это можно было расценить как искреннее поздравление.

– А теперь бой номер два! – объявил ведущий, с опаской глядя, как нокаутированный китаец ползет к своему краю ринга. – И будем надеяться, что он закончится не так быстро. Ведь мы все хотим посмотреть хорошую драку! Не так ли?..

– Заткнись! – дружно проорали несколько глоток из задних рядов. – Заткнись, коротышка, лопнешь!

В сторону ринга полетели полосы туалетной бумаги. Но они не долетали даже до канатов, опускались на головы сидящих в первых рядах офицеров и их жен. Тотчас же по рядам побежали сержанты и лейтенанты, руганью, угрозами и затрещинами утихомиривая чересчур разошедшихся подчиненных.

– И снова первая рота против второй! – надрывался в фонящий микрофон ведущий. Он не обращал внимания на оскорбительные выкрики в свой адрес, на порхающую туалетную бумагу и прочие мелочи. Возможно, будучи посредственным клоуном, он давно привык ко всему этому. – На ринге встречаются рядовой Голованов и рядовой Лонгвилл!

– Держись, парень, – сержант Хэллер довольно сильно пихнул Павла в бок. Должно быть таким образом он выразил свою поддержку. – С Богом!

Ирландец больше походил на какого-нибудь скандинава – он был белобрыс и голубоглаз. Выглядел он лет на тридцать пять – солидный возраст для рекрута – и мышцы его уже заплыли жирком. Впрочем, расслабляться не следовало, отметил про себя Павел. На костяшках правой руки были заметны следы старой, наполовину выведенной татуировки. Вполне вероятно, в свое время ирландец состоял членом какой-нибудь молодежной банды. Занимался боксом в полулегальных клубах. Время от времени участвовал в сомнительных акциях, продавая свои кулаки различным политическим движениям. Ирландия всегда была беспокойной страной.

Они сошлись в центре восьмиугольного ринга. Павел первым протянул руку. Ирландец ухмыльнулся и крепко – будто хотел раздавить – сжал ее. Они долго смотрели друг другу в глаза. И Павел вдруг понял, ощутил, что победит.

17